Главная » 2013 » Февраль » 21 » Ад в Раю ("Невозможное")
20:17 Ад в Раю ("Невозможное") | |
Ад в Раю ("Невозможное") Не
совсем, конечно, приятно осознавать всю свою ничтожность перед лицом
стихии. Когда вся работа, карьера, семья, близкие, увлечения, проблемы
скукоживаются до размеров игольного ушка, смываемого безмятежным потоком
быстрее соломинки. А каково испытать это на собственном опыте? Хуан
Антонио Байона, подающий определенные надежды испанец, после своего "Приюта"
снова решил попугать зрителей. Только на этот раз ужасы не мистические,
а вполне себе реальные – основанная на реальных событиях история семьи
туристов, которой не повезло ощутить на себе всю мощь Индийского океана,
но повезло остаться при этом в живых, и даже – что самое невероятное –
сохранить свою целостностью. Чудо поистине "Невозможное". Но от того не перестающее быть реальностью.
Самое удивительное в этой картине – каждому придется для себя решить, плюс это или же минус – это странное чувство не то безопасности, не то уюта. Волна колоссальным потоком прокатывается по побережью, смывает на своем пути все, что можно, играется людьми, как игрушками – но, даже осознавая весь этот кошмар, наблюдаешь скорее с любопытством, чем со страхом. Руины до горизонта, по которым бредут как в самом страшном в мире сне окровавленные мать и сын, какими-то невероятными усилиями продолжающие цепляться за жизнь и спасение – а ты сидишь себе в кресле и сострадаешь, да, сопереживаешь. Но спокойно, чуть ли не отрешенно. Скорее всего, дело тут в теплом зале и удобной спинке, опционально – еще и ведерке с попкорном в руке. Какой бы устрашающей ни была волна, какими бы натуралистичными ни были подробности и живыми – актеры, сидя в комфортном затемненном помещении даже самые чувствительные и эмоциональные люди, в совершенстве овладевшие эмпатией и собственным воображением, вряд ли смогут до конца представить какого это: в одночасье оказаться посреди хаоса, сохраняя лишь призрачную надежду на то, что где-то там, может, уже на другом конце света еще живы дети. Жив муж, жива жена, живы родители. Однако хочется верить, что причина – гораздо тоньше и поэтичнее. Что это даже не заранее известный финал – может, даже слишком счастливый, на фоне историй куда более печальных – или экранное полотно на границе между восприятием и действительностью. Что это – те простые, но преисполненные жизни стремления героев. Отчаяние и вера, боль и терпение, страх и отвага, про которые даже и говорить как-то неудобно, а то еще упрекнут в эксплуатации прописных истин. Байона, правда, на подобные упреки наплевать, он их не боится – и, вместо этого, заставляет актеров выкладываться по полной, как в последний раз, чтобы добиться максимальной отдачи. Чтобы взаимопомощь – безвозмездная, основанная лишь на благородных порывах, вселяла то самое ощущение уюта, настоящего, внутреннего комфорта в зрителей. Смотришь на то, как они все плачут, как отказываются отступать, останавливаться на полпути, как держатся друг за друга, помогают друг другу… как совершенно незнакомые люди отправляются с другими совершенно незнакомыми людьми на поиски, делятся телефонами вопреки садящимся батареям, как мальчик бегает по больнице и воссоединяет семьи. Смотришь, и понимаешь – какой бы спекулятивной ни была манера подачи, с ее натянутыми мелодиями и трогательными проездами камер – костяк неизменен. Костяк – чистая правда. Еще сразу становится ясно, за что Наоми Уоттс на номинировали на Оскар и Глобус. Сказать, что она проникновенно играет – ну, да, это не сказать ничего. Хоть и пришлось ей погрузиться целиком в страдание и волю, не забывает она время от времени – очень удачно и метко – пускать по лицу любовь, даже уверенность, тревогу, а под конец – облегчение. Эмоции она перебирает как струны гитары, что, в сочетании с пугающе правдоподобным гримом, впечатляет и трогает до глубины души. Не отстает от нее и Эван МакГрегор – почему его не номинировали ни на одну из наград? С тем, как он одиноко бродит по развалинам в поисках родных, могут сравнится разве что его же рыдания, на грани истерики. Когда все накопившееся разом вываливается на плечи, и тут же срываешься от осознания всей ситуации, целиком. Как важно, чтобы в такие моменты тебя было кому поддержать… и какое счастья после всего этого Их увидеть вновь, посреди толпы, и далее – классика: бег, выкрики, объятия. Мысли в голове о том, как мучительно тяжело – и это мягко сказано, по-хорошему словами не передать - было тем, кто оказался лишен подобного счастья. И никакой фальши. Причем не только с его стороны. Дети – Сэмюэл Джослин, Оакли Пендергаст, но в первую очередь – Том Холлэнд, даже на фоне таких маститых взрослых держатся достойно, что уж говорить о них в отрыве от "родителей". Бедняге Холлэнду так вообще можно удивляться без конца, как, впрочем, и Уоттс, с которой им пришлось работать в "прелестнейших" условиях. Вода, пожелтевшая от грязи, сама грязь, покрывающая лицо и тело, кругом обломки, жара – воистину, актерское ремесло куда сложнее, чем иногда кажется. МакКрегор с двумя младшими еще легко отделался. Как бы ни сластили пилюлю сценаристы, превращая отдельные сцены в образцовые слезовыжималки, все это воспринимаешь как самую что ни на есть правду, не приукрашенную, безжалостно подаваемую на блюде с окровавленной каймой. Но пища – целебна, она утешает на фоне катастрофы, на фоне дробящегося на куски мира. И тут захлестывает волна веры в людей, в лучшие их устремления и порывы, которые двигают их навстречу друг к другу в час нужды. Родных и близких, чужых и незнакомых, богатых и бедных, здоровых и больных, независимо от какой-либо условной чепухи – все одинаково едины перед лицом равнодушной природы. И в этом их сила. Автор: Роман Волохов | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |